24 августа пятидесятилетний инвалид без руки из Качканара Сергей Рудаков расстрелял в упор директора и юриста [1] государственного фонда социального страхования в Нижнем Тагиле, а следом застрелился сам.
В своей предсмертной записке на пяти листах он сообщил, что это — плата за все его мытарства в течение восемнадцати лет после потери руки на производстве в Якутии: «Надеюсь, мне удастся провести отстрел паразитов в Н-Тагильском Фонде СС (достаточно пожили за мой счет). Тогда хоть одно поколение чиновников в этой конторе, помня о судьбе предшественников, не будут портить жизнь людям. Жалко, что нет возможности наказать ФСС Якутска, с действий которого началось «счастливое» завершение».
79-летний пенсионер Василий Рудаков, отец Сергея, не может поверить в случившееся и едва сдерживает слезы. В небольшой квартире, где живут родители, все напоминает о погибшем — на стенах десятки фотографий местных пейзажей, сделанные сыном, а в центре журнального стола стоит большой автопортрет Сергея. Этот снимок он принес своим родителям за несколько дней до трагедии
— Василий Сергеевич, когда Вы узнали о случившемся?
— Сегодня (на следующий день после убийства, 25 августа — прим. авт.) ко мне пришла работница социального центра «Забота», чтобы помыть полы. Она и сказала, что про нашего Сережу написали в газете «Четверг», объявили по радио. Я не мог поверить в это до тех пор, пока мне газету не привезли. Когда его фотографию увидел, тогда и понял, что все это правда.
— Когда Вы в последний раз видели своего сына?
— 22 августа он пришел к нам домой и сказал, что сам отвезет мать на операцию. Я говорю: «Да мы сами уедем». Он сказал, что не надо отказываться, что знает дорогу и больницу, в которую ее нужно везти. На следующий день, 23 августа, он увез ее, потом приехал ко мне, оставил у меня все свои документы. Еще сказал: «Не трогайте их, пока я не приеду». Сказал, что собирается поехать в Екатеринбург, подлечиться. Я спросил, долго ли его не будет, предположил, что двадцать дней. Он ответил, что может и дольше. Какую легенду сочинил… Я предложил в его отсутствие за квартирой присматривать, но он отказался, сказал, что нашел друга, который готов там пожить.
— То есть, Вам он сказал, что поехал лечиться? Не говорил, что собирается поехать в Нижний Тагил?
— Да, сказал, что в Свердловск едет. Утаил он от нас. Он же давно с этим Фондом разбирался, ездил туда постоянно. Но сейчас не сказал, что в Тагил поехал.
— Ваш сын Сергей переживал, что судебная тяжба с Фондом социального страхования длилась так долго?
— Да нет, он виду не подавал. Трудно это было определить. Он все внутри себя держал, скрывал.
— Он часто к Вам в гости приходил?
— Часто. Все время нас навещал. То продуктов принесет… (Василий Сергеевич не выдерживает, достает из кармана носовой платок и вытирает слезы). Бывает, говорят, что кто-то на шее у родителей сидит, а он наоборот, постоянно заботился о нас. То денег принесет, то продукты, то матери из одежды что-нибудь купит, платье, например. Ой, горе-то какое… Не могу я, не могу. Не верится никак в то, что случилось.
Единственная отрада сейчас для 79-летнего старика — это кипа профессиональных фотографий, которые Сергей принес в квартиру родителей за несколько дней до трагедии. Вместе со своим фотоархивом он подарил отцу и матери фото-автопортрет — большой, в рамке.
— Взгляд у него тут такой… Тревожный какой-то, как будто что-то задумал. Эх, жаль, у меня ленточки дома нет, так бы обрамил фотографию. Сережка… Что же ты наделал-то… (Василий Сергеевич плачет, прижимает автопортрет сына к лицу). Черт бы с ними, с этими чиновниками. Хотел правды добиться…
Василию Сергеевичу, отцу Сергея Рудакова, доставляет удовольствие вспоминать прошлое. Когда он рассматривает старые снимки в фотоальбомах, на его лице на несколько секунд появляется улыбка. Как только пожилой мужчина вспоминает драматичность последних дней, его руки опять начинают дрожать.
— Это он внучку мою фотографировал, свою племянницу. Это он меня в саду, по-моему, поймал. Он все подряд фотографировал, любил очень это дело. Это он в Тагиле на танк около музея забрался. Это я специально в Ленинград ездил ему за мотоциклом, он в юности его очень у нас с матерью просил. Это он на своей работе на буровом, в «Якуталмазе». Еще с целой рукой… Вот такие дела. Родился, рос, жил, старался для всех, мать с отцом не забывал, не пил, не курил, и вот так вот жизнь свою закончил.
— У Вашего сына была семья?
— Нет, он один жил. Как-то он пробовал с одной женщиной вместе жить, но ничего у них не получилось.
— Каким человеком был Сергей? Каким вы его запомните?
— Очень добрым, отзывчивым. Расскажу один случай, который до сих пор в моей памяти хранится. Сережка тогда еще в школе учился. Они всем классом пошли на пикник на речку в районе поселка Именновский. Ребята пошли купаться, а одна девочка плохо плавала и начала тонуть. Все растерялись, а он кинулся спасать ее. Спас. Он никогда не проходил мимо чужой беды.
— Он сильно переживал из-за своей травмы?
— Да, по-первости очень здорово. Все произошло из-за несогласованности действий. Он же работал бригадиром, и как-то у них что-то сломалось, видимо. Он своему помощнику сказал, мол, подожди, не включай аппарат три минуты, дай я спущусь. Тот видимо не дождался, включил, из-за чего упал редуктор и отрубил полруки Сереже.
— Как Вы считаете, почему он решился на этот страшный поступок в Нижнем Тагиле?
— Обида, наверное. Он столько лет ходил, и везде ему отказывали. Как-то даже сказал мне, мол, одни бюрократы во власти сидят, честных вообще нет, один из десяти только попадется хороший. Вообще, виной всему та трагедия, которая с Сережей произошла в 1991 году. Он из-за этой травмы столько лет ездил, ходил по чиновникам. Как его не спросишь, мол, куда собираешься, всегда был один ответ — в Тагил, по делам.
Когда он собирался ехать якобы в Свердловск, я предложил проводить его, но сын категорически отказался. Сказал, что выедет ночью, будет темно, а я и так плохо вижу. Я спросил у него, на чем он поедет, он ответил, что на такси. Видимо, он в Тагил поехал в этот день, сразу в этот Фонд. Обманул родителей. Зачем скрывать было, может быть, нам удалось бы его отговорить…
— Накануне отъезда Вы ничего странного в его поведении не заметили?
— Нет вроде бы. Скрыл он все. Я обычно замечал, когда он тревожится или напряжен, а тут как-то не обратил внимания. Сочинил он для нас легенду, а мы и поверили.
Все вроде бы было нормально. Примерно за месяц до трагедии он звал меня, мол, пойдем, папка, на гору слазим, я пофотографирую… Ох, не верится мне никак, не верится в это… Я еще обычно радио слушаю, а тут почему-то выключил его, и не слушал первые новости.
В этом году он как-то встретил Пашу, знакомого своего, который на Косье живет. Они вместе учились здесь на помощников машиниста электровоза. Паша ему и посоветовал, чтобы не скучно было, вступить в члены охотобщества. Они планировали на охоту ездить, зверей стрелять, природу фотографировать. Вот такие дела.
Сергей устал бороться за справедливость, видимо, не выдержала душа у него. Как у нас президент страны Медведев, борется все, борется, но все без толку. В регионах чиновники все равно все по-своему воротят. Деньги им отпускают, а куда они уходят — неизвестно, никакого контроля за этим нет. Вот так и тут. Сын у меня справедливый был. Всегда искал правду. Вот, нашел. Сам себя погубил. Черт бы с ними, зачем это было делать… Ох, Боже…
Елена Ходырева
Смотрите также:
— Инвалид из Качканара приготовился к убийству чиновников заранее: выехал из квартиры и написал предсмертную записку (фото, аудио) [1]
— Предсмертное письмо Сергея Рудакова, убившего соцработников (полный текст) [2]