Милиция Качканара изнутри глазами милиционера

Толстое пластиковое окно и человек в форме — то, что видит каждый посетитель при входе в здание милиции. В этом помещении установлен телефон 02, который ежедневно набирают сотни качканарцев

Милиция изнутри: как местные бойцы в погонах расслабляются после 25-часовой дежурной смены, откуда появляются «майоры Дымовские», зачем в штате ОВД нужен психолог, какие секреты хранят толстые папки милицейских начальников, появится ли в будущем у местных «ментов» новая кличка и как усмирить разбушевавшуюся женщину. Реформы, которые сотрясают правоохранительную систему страны, в отражении работы одной провинциальной дежурной части

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Дежурная часть — кладезь страшных историй. Сотрудники этого подразделения одними из первых узнают о всех преступлениях, которые произошли в городе. Убийства, грабежи, поножовщина, изнасилования — это для них обыденность. Когда на улицах все спокойно и за сутки не происходит ничего криминального — это уже милицейская аномалия.

Рабочий кабинет начальника части похож на холостяцкую квартиру — кругом бардак и мужской минимализм. На полу стоит черная канистра с питьевой водой, которой пополняют чайник, в углу прячется включенный обогреватель. На столе — кипы бумаг, на мониторе компьютера — толстый слой пыли, в серванте вместо посуды — несколько фирменных милицейских шапок.

Хозяин кабинета Олег Берстенев сидит на удобном офисном стуле. Мне, как посетителю, досталось старое протертое до дыр кресло. Гостеприимство объясняется просто — гости из разряда «обычное население» здесь бывают крайне редко.

«Сайга»

Периодически наш стандартный разговор — сколько человек работает в дежурной части, сколько длится рабочая смена, как часто происходят преступления — прерывают коллеги Олега Викторовича. Вопросы, даже личные, они задают только на профессиональную тематику. Заходят обычно без стука в дверь, посылая к чертям собачьим формальности.

Очередной вопрос из серии «А сколько…» прерывает мужчина в форме, в руках у него устрашающего вида ружье. По служебной привычке, скользнув взглядом по кабинету, он отчеканивает:

— Отцовское. Лицензия кончилась, хочу на себя переписывать. Только пока заниматься этим некогда, поэтому, вот, на хранение принес.

Минут пять коллеги обсуждают процедуру перерегистрации и особенности хранения оружия.

— Это глушитель что ли?

— Какой глушитель! Отец же в рейде работал, а это, чтобы в машине ствол не отбивался…

— А! Это просто резинка, получается.

— Приклад отец под себя подгонял, четко с него стрелял.

Олег Викторович с любопытством разглядывает охотничье ружье «Сайга», передергивает затвор, рассматривает его со всех сторон, после отдает владельцу.

Для себя отмечаю, что аналогичная «игрушка» несколько месяцев назад стала орудием страшного зверства — из «Сайги» качканарец Сергей Рудаков расстрелял в упор двух работников нижнетагильского Соцстраха, после чего покончил жизнь самоубийством.

Спрашиваю у Олега Викторовича — что необходимо сделать, чтобы мне разрешили пользоваться охотничьим ружьем. Для этого, по его словам, мне необходимо пройти «все круги ада».

— Просто так лицензию на «Сайгу» никто не даст. Во-первых, нужно иметь членство в обществе охотников и рыболовов. Во-вторых, необходимо пройти психиатра, нарколога, помимо этого соседи должны дать характеристику. В-третьих, дома должен быть оборудован специальный сейф для хранения ружья.

Ответы «по учебнику» заканчиваются, когда я задаю встречный вопрос — проходил ли всю эту процедуру Сергей Рудаков.

— Документы документами, но в душу-то человеку не заглянешь, — признается начальник дежурной части. — Он был затворником, жил один, ни с кем из соседей не общался, никаких правонарушений не совершал. Кто ж знал, что так все обернется…

Кстати, каждый работник дежурной части имеет при себе табельное оружие — пистолет Макарова. В последний раз его использовали, защищая маленького ребенка от бойцовской собаки.

Здание милиции — ад для тайного правонарушителя. Повсюду люди в форме, у каждого второго — оружие

От заката до рассвета

Дежурная часть работает в режиме «нон-стоп» — без выходных, праздников, перерывов на обед и сон. Рабочая смена здесь длится 25 часов — сутки работы плюс час на пересменку. «Отец» подразделения Олег Берстенев признается, что у его подчиненных есть время на отдых, во время которого можно «прикорнуть», однако, сколько длится сончас и когда он идет — не говорит. Секретность объясняет тем, что информацией могут воспользоваться злоумышленники.

Под гриф «секретно» также попадает и стандартная информация вроде штатной численности дежурной части.

Городские сумасшедшие

«Здравствуйте, тут с крыши магазина сосулька упала. Нет, никто не пострадал». Это — один из сотни звонков, которые местные милиционеры классифицируют как ложный вызов. Часто звонят прохожие, имеющие синдром «обостренного неравнодушия», городские сумасшедшие и женщины.

С первыми все понятно — увидели падающую сосульку или валяющегося пьяного мужчину, сразу же набирают «02». Наряд выезжает на место — ни сосулек, ни алкоголика, ни информатора.

Вторые — более любопытная категория, обожающая заниматься «телефонным терроризмом». Правда, в качестве жертвы на этот раз выступает не население, а работники дежурной части. По секрету начальник подразделения рассказывает, что многие «террористы» состоят на учете психиатра с диагнозами вроде «шизофрения», «параноидальный синдром».

— Есть одна бабушка в восьмом микрорайоне. Постоянно жалуется — то ей соседи трубы тряпками забьют, то стучат по ночам в стены, спать не дают. Мы-то знаем, что у нее психическое расстройство, ей кажется, что события происходят, а на самом деле она все придумала. Но каждый раз приходится работать по единому сценарию — выезжаем на место, опрашиваем соседей, разбираемся, резюмируем, что правонарушения нет.

Другой «телефонный террорист», чье имя стало нарицательным среди работников дежурной части, обычный качканарский пенсионер. Живет один, поговорить не с кем.

— Я раньше не понимал: как это человек может разговаривать часами. Теперь знаю, — говорит Олег Викторович. — Обычно его звонки начинаются со слов: «Я соскучился, хочу с вами пообщаться».

Но самая интересная категория — женщины. Обычные матери семейства, работницы предприятий, которые взяли моду использовать слово «милиция» в качестве главного аргумента в ссоре со второй половинкой. Типа, «Не слушаешься меня? Ах, так! Тогда сейчас в милицию позвоню!».

— Очень часто женщины вызывают нас, чтобы попугать своих супругов. Например, раздается звонок: «Меня муж избивает, срочно приезжайте». Приезжаем, выясняется, что муж уже давно спит. Спрашиваем жену: «В чем дело?». Она отвечает, дескать, он ей нагрубил, а она решила таким образом отомстить ему.

По мнению милиционера, здесь кроется огромная социальная проблема — люди звонят по пустяковым ситуациям и занимают телефонную линию часами, в то время как кому-то может требоваться реальная помощь. Начальник дежурной части убежден, что каждое ведомство должно заниматься своими вопросами: милиция — расследовать преступления, УГХ — заниматься благоустройством и сбивать сосульки с крыш, соц.служба — помогать одиноким людям, нуждающимся в общении. Но главное, эту градацию, как догму, должны осознавать все жители города.

Раньше Олег Берстенев работал во вневедомственной охране. Год назад он получил высшее юридическое образование и перешел на пост начальника дежурной части ОВД

«Ворк видео» и царапины женского происхождения

Иногда работники дежурной части снимают своеобразное «домашне-рабочее видео» — фиксируют поведение особо буйных подозреваемых на сотовый телефон. Зрелище, признается начальник подразделения, не из приятных — задержанные матерятся, лезут драться, оскорбляют правоохранителей, делая акцент на внешность, говорят пошлости и делают недвусмысленные намеки женщинам-милиционерам.

Для того, чтобы вывести дежурных из себя, преступники готовы на все, что угодно — от бесконечных просьб «хочу в туалет или покурить» через каждые пять минут до монотонных ударов кулаком по двери камеры. Бывает, чтобы выпендриться, задержанные начинают долбиться со всей силы головой. На таких надевают наручники — чтобы в попытке «довести» милиционеров», они не покалечили себя.

Сохранять самообладание, когда на тебя выливают «ушат грязи», довольно трудно, признается Олег Берстенев. Особенно нелегко приходится женщинам — для того, чтобы контролировать ситуацию, они вынуждены порой превращаться в злых милиционерш и отвечать строгостью в ответ на грубость.

Время от времени работники дежурной части встречают на улицах города тех самых «буянов», которые, находясь во временном заключении по ту сторону решетки, ругались матом, обзывались, смачно плевались.

— Они не узнают нас. Может, потому что мы в гражданской одежде. Может, потому что они не контролировали себя в тот момент — были под алкоголем или наркотиками.

Хулиганят не только мужчины, но и женщины — откровенничают в милиции. Олег Берстенев вспоминает занятную историю из своей практики.

Как-то в гости к одной из горожанок пришла приятельница. Дамы выпили за встречу, потом повздорили и гостья обманом выставила хозяйку за дверь. На вызов приехали вневедомственная охрана, МЧСники.

— Мы открываем дверь, выводим гостью на улицу. И в момент, когда проходим мимо владелицы жилья, женщины вдруг вцепляются друг другу в волосы, — вспоминает Олег Викторович. — Теперь я знаю, как трудно расцепить двух дерущихся дам. Влезаешь в драку, они в итоге переключаются на тебя и начинают царапать тебя своими когтями. И потом попробуй объяснить жене, откуда на твоем теле царапины явно женского происхождения.

Позже эта же девушка, когда ее везли в УАЗике в дежурную часть, пыталась проломить голову водителя своим каблуком-шпилькой. Усмирить хулиганку удалось только с помощью наручников. Когда на утро протрезвевшей мадам рассказали о ее «подвигах», та долго не могла поверить.

Еще качканарские милиционеры рассказывают, что с женщинами-преступницами априори труднее справиться. Если разбушевавшегося мужчину можно схватить за любую часть тела, то даму — нет: тронешь не за то место, сразу обвинят в сексуальном домогательстве.

Покалеченные работой

Хладнокровие, отстраненность, бесчувственность, твердокожесть, сухость — список прилагательных, характеризующих душевные качества современного милиционера, можно продолжать бесконечно.

Удивительно, но местные правоохранители с подобными обвинениями в свой адрес согласны. Если не абстрагироваться от преступления, если постоянно пропускать через себя чужое горе и слезы, то не удастся качественно расследовать дело — уверены они.

— Каждый день я просматриваю журнал и читаю: кражи, побои, опять кражи… Несколько раз в неделю приходится выезжать на трупы, констатировать, что смерть была не насильственной. Мы прекрасно понимаем, что за каждой историей стоят человеческие судьбы. Но если все принимать близко к сердцу, то недалеко до «психушки». Приходится возводить эмоциональную стену между собой и потерпевшим.

Научным языком это называется «профессиональная деформация» — изменение характера, поведения человека под влиянием профессии. Так, со временем педагоги начинают поучать всех на свете — соседей, родственников, подсознательно воспринимая их за своих учеников. Врачей обыкновенно считают циниками, которые к любому диагнозу — рак, диабет, ВИЧ — относятся обыденно и равнодушно. Бухгалтеры — становятся педантичными, журналисты проявляют чрезмерное любопытство, докучая тем самым своим близким. Милиционеры превращаются в хладнокровных и бесчеловечных существ.

В отделе внутренних дел — пропускной режим. По идее, каждый должен предъявлять удостоверение личности на входе. Однако это правило не всегда соблюдается

Жена — в тюрьму, муж — на кладбище, ребенок — в детдом

Но самые громкие преступления, признаются правоохранители, все равно отпечатываются в их памяти. Из последних шокирующих — когда два парня 17-ти и 19-ти лет избили взрослого мужчину до смерти. Еще, рассказывают они, запомнилось, когда женщина в ходе ссоры ударила ножом своего мужа.

— Вроде бы обыкновенная бытовуха, супруг пришел пьяный с работы, слово — за слово… В итоге еще утром была семья, а вечером получилось: жена — в тюрьму, муж — на кладбище, ребенок — в детдом.

В рядовых происшествиях, уверены работники дежурной части, кроется гигантская подоплека — сегодня качканарцы не умеют разруливать конфликты цивилизованно. Вместо того, чтобы расставить все точки над i, они хватаются за более весомые, на их взгляд, аргументы — ножи, кулаки, оружие. В итоге из-за одного эмоционального порыва в тартарары летит вся жизнь.

Зачастую фундаментом преступлений становятся традиции «выпить за встречу». Выпивать алкоголь — не так уж и плохо, рассуждают милиционеры, но не знать меры в выпивке — настоящее зло. Контроль над собой теряют 90% выпивших людей.

На столе у дежурных — кипа ориентировок. Так, приличного с виду парня на фото разыскивают за кражу

Эффект «Дымовского» — последствие стрессов на работе

Пока я наблюдаю за работой дежурной части, очень хочется поговорить с местными операми об их популярных коллегах — майоре Алексее Дымовском, который известен своими откровенными рассказами о беспределе в новороссийском УВД, краснотурьинских гаишниках, прогремевших на всю Россию, благодаря видео, на котором они танцуют пьяные, полуголые, в служебных фуражках.

Наивно спрашиваю начальника части Олега Берстенева, мол, как же так, Олег Викторович, что же это такое творится, неужели такое и вправду бывает? Заранее предполагаю ответ, которым грешат многие высокопоставленные чины: да, есть беспредельщики, порочащие светлый образ Милиции, но их крайне мало…

Но сразу же после моего вопроса, Олег Викторович, ничего не говоря, поднимает телефонную трубку и набирает номер.

— Ну как там? Тишина? Ладно, если что, звоните.

Вроде как бы контролирует подчиненных, но кажется, что подбирает слова для ответа. После звонка он вдруг достает пачку сигарет и отвечает вопросом на вопрос:

— Курите? Пойдемте в курилку.

Курилка — небольшая прямоугольная комната с решетками на окнах. Приглушенный желтый свет, длинный стол, одиноко-унылая пепельница с десятком окурков и два ряда театральных стульев. На стене «не в тему» висят какие-то древние правила, мол, в кабинетах курить строго-настрого запрещается.

Олег Викторович молча затягивается. Но как только я открываю рот, чтобы напомнить ему про пьяных гаишников и Дымовского, он внезапно перехватывает инициативу и меняет роли в игре «журналист пытает милиционера» и начинает засыпать меня встречными вопросами.

— Часто ли вы встречаетесь по работе с людьми, с которыми вам не хочется общаться? — спрашивает.

Честно отвечаю, мол, бывает.

— Как вы к этому относитесь? Молча выслушиваете их? А после общения остаются негативные эмоции? Как восстанавливаете внутренний баланс?

После «допроса», начальник произносит неожиданный монолог, после которого я начинаю уважать его.

Вечно пустующая курилка

Десятки самоубийств «ментов» — доказательство болезни системы

Каждый день, по его словам, милиционеры сталкиваются с чудовищной дозой негатива, балансируя на границе между миром «нормального населения» и миром «асоциальных людей». Вечные скандалы, разборки, поножовщина, которые являются их «полем» работы, сейчас не обсуждаются.

Главное то, что это происходит на фоне классовой ненависти. Милиционеров у нас никто не любит — это не секрет. Их не любят преступники, их не любят пострадавшие, их не любит обычное население, страшными дядьками-милиционерами пугают даже маленьких детей. Получается замкнутый круг. Со стороны начинающего мента-романтика это сплошная несправедливость: ты спасаешь мир от преступности, а тебя гнобят все, кому не лень. Негатив наслаивается друг на друга, превращаясь в слоеный пирог, в итоге происходит взрыв.

Так, в Новороссийске появился борец за справедливость Дымовский, в соседнем Краснотурьинске гаишники нажрались и прославились своими гулянками на всю страну. В Качканаре тоже иногда «взрывается» — чего только стоит прошлогодний случай с инспектором местного ГИБДД, которая угодила в аварию. По показаниям некоторых свидетелей, женщина была пьяна. Однако достоверно это неизвестно.

— Любой поступок можно объяснить, — говорит начальник дежурной части. — Бывает, человек на работе «хлебнет» негатива, домой придет, а там сварливая жена начинает орать — мол, дома не бываешь, детей не видишь, постоянно в отделе пропадаешь, зарплату маленькую получаешь, денег не хватает… И так каждый день. В итоге происходит то, что происходит.

К слову, по статистике в Свердловской области — очень высокий показатель самоубийств среди работников правоохранительных органов. В год фиксируется до десятка случаев. Последнее самоубийство произошло в середине января в Камышлове. Официальная версия — 30-летний работник вневедомственной охраны выстрелил себе в голову из служебного «Макарова» после ссоры с женой. Не припомню, хоть один журналист, врач или учитель покончили с собой в минувшем году?

В каждом ОВД, по его мнению, должен работать штатный психолог. В качканарской милиции есть такой специалист, но в данный момент женщина находится в декретном отпуске.

— Хотя, мужиков еще надо приучить общаться с психологом. Они же как: посидят, послушают, головой послушно покивают и уходят. Не привыкли еще выкладывать свои проблемы постороннему человеку.

Каждый расслабляется от тяжелых рабочих будней по своему — кто-то находит хобби, кто-то выпивает с друзьями в законный выходной. Некоторые, например, краснотурьинцы в последнем деле не знают меры, подтверждая тем самым догму — 90% выпивших людей не умеют контролировать свои поступки.

— А вы как расслабляетесь? — спрашиваю у начальника дежурной части.

— Летом по грибы хожу в лес, с друзьями общаюсь. В кафе, ночных заведениях не появляюсь — все знают тебя в лицо, контролируют буквально каждый твой шаг. Под таким гнетом общественного внимания очень тяжело находиться. Чуть что — сразу твой портрет окажется в прессе. Вы же любите это дело…

Большинство окон первого этажа зарешечены

Копы — теперь это по-нашему

Несколько дней назад госдума все-таки одобрила нашумевший закон «О полиции». Из обихода качканарцев должны навсегда исчезнуть слова «милиция», «менты» и прочие подобные «обзывалки». С первого марта правоохранительная система будет не только называться по-другому, но и придерживаться новых стандартов.

Сейчас многие возмущаются, что депутаты отклонили поправки и разрешили полицейским бить женщин. Работники качканарской дежурной части уверены — в отношении некоторых задержанных преступниц необходимо применять физическую силу, так как порой они ведут себя более агрессивно, чем мужчины.

Но это все мелочи и пустые разговоры. На самом деле, признаются качканарские милиционеры, они до сих пор не понимают: зачем было переименовывать милицию в полицию. При этом уверены, что реформу необходимо было проводить, но совсем в другом направлении.

Претензий к действующему порядку у бойцов много. Начиная от низкой зарплаты, которая несоизмерима с высокими требованиями (к примеру, следователь в ОВД получает в пять раз меньше, чем рядовой работник прокуратуры), и заканчивая…опять же зарплатой.

Сегодняшние милиционеры работают на автомате, былая романтика, с которой многие пришли в профессию, давно погрязла в склоках и недопонимании. Если раньше работать в милиции было престижно, то сегодня сюда идут те, кто не смог больше нигде устроиться. Отсюда и случайные люди, которым совсем не место в правоохранительных органах. Такие не брезгуют взятками и помощью криминалу.

Сегодня для многих потолок — зарплата в 10-15 тысяч рублей. Этих денег хватает с натягом на квартплату и еду. Вместо красивых шуб милиционеры покупают женам китайские пуховики, отправляют детей учиться не в областные вузы, а в соседние колледжи и техникумы. В такой реальности, признаются они, трудно противостоять коррупции и сохранить романтически-боевой настрой в работе.

Реформу, по их мнению, необходимо начинать с поднятия престижа милиции. Для начала увеличить зарплату, которая повысит интерес к профессии и создаст конкурс на место. Конкурсная система, в свою очередь, отсечет лишних людей и позволит назначать на должности лучших претендентов.

— Хотя, чтобы создать идеальную милицию, необходимо уволить всех нынешних милиционеров и заново, с нуля, воссоздать правоохранительную систему, — вдруг замечает начальник дежурной части.

Но, высказывая свое протестное мнение, он все равно подытоживает словами: раз приняли новый закон, все равно будем его исполнять.

Идеальная по(ми)лиция

Ее никогда не будет, обреченно подводит резюме многочасовому разговору милиционер Олег Берстенев. Идеал — это то, к чему мы всегда будем стремиться. В реальности же нас ждут всего лишь промежуточные варианты, бесконечные реформы и изменения. Да и, рассуждает начальник дежурной части, идеальной милиция станет тогда, когда идеальным будет само общество.

Когда люди начнут терпимей относиться друг к другу, научатся решать конфликты словом, а не кулаком. Когда население будет разбираться в законах, знать о своих правах и выполнять свои обязанности.

Елена Ходырева